В 1720 году был изготовлен новый образец фонаря для постоянного уличного
освещения. К концу 1723 года на некоторых улицах Петербурга, и главным
образом на Большой першпективной дороге, установили 595 фонарей, при
этом для обслуживания светильников была создана команда из 64 человек.
Конопляное масло в фонарях зажигали «в ночное время токмо в темные часы
по присылаемым из академии о темных часах таблицам».

Историк
Петербурга И. Г. Георги так описывает это освещение на улицах:

«Для
сего имеются по оным (улицам) деревянные голубою и белою краской
выкрашенные столбы, из коих каждый на железном пруте поддерживает
шарообразный фонарь, спускаемый на блоке для чищения и наливания масла…»

Штат обслуживающего персонала составляли фонарщики, набираемые из
отставных или провинившихся солдат. За свой труд они получали небольшое
жалованье и продуктовый паек. А непосредственно заведовали освещением
пожарные команды при полицейских участках. «Фонарное» конопляное масло
горело весьма тускло и к тому же очень рано гасло, так что уличные
фонари в Москве погоды не делали. Горожане предпочитали пользоваться
ручными; тем не менее масляные простояли в городе до конца XIX века в
силу своей дешевизны, особенно по сравнению с шедшими им на смену более
совершенными видами городского освещения. Немаловажную роль, впрочем,
сыграл и тот факт, что фонарное масло стало выгодной статьей дохода для
отдельных лиц, которые благодаря ему кормились и в образном смысле, и в
буквальном. Даже сами пожарные скудно отпускавшееся для фонарей
конопляное масло съедали с кашей за ужином, освещая город остатками со
своего стола.

Масляные фонари просуществовали 130 лет. Горели они
довольно тускло и разбрызгивали горячие капли масла, которые попадали
на прохожих.

«Далее, ради Бога, далее от фонаря! — читаем мы в
повести Гоголя «Невский проспект», — и скорее, сколько можно скорее,
проходите мимо. Это счастье еще, если отделаетесь тем, что он зальет
щегольской сюртук ваш вонючим маслом».

И все-таки первые фонари
были большим подспорьем для Москвы, особенно обозначенные номерами, по
которым в темноте определяли и нумерацию самих домов. Фонари быстро
входили в повседневный быт города. К 1765 году в Первопрестольной их
было 600, в 1780 - около 3,5 тысячи, а к 1800 - уже около 7 тысяч.
Однако недостатки масляного освещения становились все более очевидными, и
начались поиски новых способов решения проблемы.

В середине XIX
века ввели было спиртовые (или спиртоскипидарные) фонари. В масло стали
добавлять спирт для яркости и долготы горения. Однако по вполне понятным
причинам это новшество не прижилось. Отсюда как раз и пошло выражение
"офонареть". Какой же выпивоха мог пройти мимо очередного фонаря?! Так
что полсе нескольких "остановок" челове хорошенько напивался, и в народе
звали его офонаревшим. Когда генерал-губернатором Москвы был знаменитый
и страшный Закревский, брандмайор Беринг, заведовавший городскими
фонарями, приказал добавлять в вожделенный фонарный спирт отвратительную
пахучую жидкость, чтобы отбить у любителей выпить всякое желание
побаловаться бесплатным «угощением». Приготовив это пойло, он позвал
самого заядлого пропойцу-фонарщика, приказал ему залпом осушить весь
стакан и осведомился: «Ну, как?» «Ничего, ваше превосходительство!
Крепенько, а так пить можно», — услышал он в ответ от крайне довольного
солдата. Еще и поэтому в Москве в середине XIX века одновременно со
спирто-скипидарными стали внедрять другие, принципиально новые, виды городских фонарей.

Первыми были, конечно, керосиновые. Когда знаменитый Василий Кокорев
наладил производство бакинской нефти, в Москву потекло «минеральное
масло», как тогда говорили, или «белая нефть», - керосин. Модное и
дешевое горючее начали охотно применять и в домах - керосиновые лампы
под непременным зеленым абажуром быстро приобрели популярность у
городского населения.